Марианна Котова
На самом деле он не очень жалует это сравнение. «Левитан вещал поставленным дикторским голосом, сообщал важнейшие новости с фронта, - говорит Владимир Владимирович, - а я по-простецки говорил со слушателями, как будто мы сидим на одной кухне». Кстати, когда его называют Владимиром Владимировичем, он тоже не любит. «Владимир Владимирович в Кремле, а я Вова - простой калужский парень», - говорит Вова Никонов.
Владимир Никонов, без лишнего пафоса, наверное, самый известный абхазский журналист. В годы войны 1992-1993 годов его голос знали в каждом доме. Он сообщал о том, что происходит на фронте, передавал приветы в тыл, зачитывал письма, которые пачками приходили на радио. Часто радио было единственной возможностью сообщить матери, что ее сын жив. «Приходилось передавать и печальные известия, - говорит, Никонов,- но люди у радиоприемника ждали любых новостей, и на ходу приходилось придумывать форму, как их преподнести, чтобы не слишком сильно ранить».
Возможно, этот доверительный тон и простота подкупали слушателей. Владимир Никонов не был профессиональным диктором, и не обладал холодной отстраненностью человека, задачей которого было беспристрастно и холодно чеканить написанное. Никонов был актером. Калужский парень в начале 80-х готов окончил Щукинское училище и по распределению отправился в Абхазию. У него был выбор - отработать положенные после получения диплома три года в уездном театре российской провинции, или поехать в экзотическую для него Абхазию. Ведь даже море впервые Владимир Никонов увидел, когда приехал в Сухум.
«Первое, что меня поразило, еще перед тем, как поезд прибыл на сухумский вокзал – дома культуры. Их было так много, просто всюду, - рассказывает Владимир Никонов, - но потом оказалось, что это просто жилые дома. Я не знал, что они могут быть такими большими красивыми. В центральной России простые частные дома выглядят гораздо скромнее». Вторым удивительным явлением для него стали женщины в трауре. Такого большого количества женщин одетых вовсе черное, он не видел никогда, и принял их за монахинь. «Ничего себе, подумал я, а тут религия не так претесняется, как у нас, - рассказывает Никонов, - тогда ведь все атеистами были».
В русском театре, как рассказывает Никонов, было сначала непросто. Молодому актеру не сразу удалось влиться в коллектив, но потом он сыграл несколько главных ролей. Художественным руководителем абхазского русского театра в те годы был Адгур Кове. «Театр был очень популярен среди местных жителей. Вокруг него сложилась некая богемная тусовка. Было очень интересно жить в те годы. Нас обуревали идеи демократии. Мы верили, что все меняется в лучшую сторону, что каждый день мы становимся все ближе к более свободному и успешному обществу, но ошиблись», - рассказывает Никонов.
Что касается особенностей взаимоотношений между русским парнем и абхазкой женой и ее родственниками, то Владимир Владимирович, говорит, что поначалу было сложно, но интересно. Строгий регламент любой церемонии вызывал интерес и желание соответствовать. «Была в этом какая-то романтика преодоления. Но с годами приходишь к выводу, что по большому счету нет в этом никаких трудностей, и понимаешь, как обойти все эти условности», - говорит Никонов. Но при этом он признается, что ценит традиционность абхазского общества. «Вот приезжают к нам гости из России, и с какой-то ностальгией глядя на нас вспоминают времена, когда и у них было, например, соседство. Сейчас у них нет традиции поддерживать отношения с теми, кто живет рядом, а у нас это есть. И это очень хорошо», - говорит Никонов.
Но Владимира Никонова знают не только соседи. Как он рассказывает, в первые послевоенные годы, сложно было даже выйти на пляж. «Хочешь раздеться, пойти окунуться, а вокруг уже толпа. Обсуждают, как Никонов похудел, или наоборот, - рассказывает Никонов. – А еще пригласить к столу и поднять тост - тоже было традицией. И завела эта традиция меня далеко. Сейчас я конечно жалею, что много лет потерял из-за алкоголя». Об этой привычке Владимир Никонов говорит откровенно и отмечает, что проделал большую работу над собой, чтобы справиться.
Но не только об этом сожалеет. «Как-то по молодости казалось, что вот-вот начнется настоящая жизнь, а вот то, что сейчас – это что-то вроде черновика. Но жизнь одна и она сразу набело пишется. Нет репетиций, и нет возможности ничего переписать»,- говорит Никонов.
Но сегодня Владимир Никонов как раз занимается редакторской работой. В национальной библиотеке все статьи сборники, рецензии или предисловия к изданиям абхазских авторов не выходят без его участия. «Вся писанина на мне, - говорит Владимир Владимирович. – Многие с некоторым пренебрежением в тоне спрашивают, что, мол, ты делаешь в библиотеке, а у меня работы через край. Это обывателю кажется, что библиотека – это пришел, взял книгу, почитал и вернул. А на самом – то деле библиотека – это серьезное научное учреждение».
В библиотеку Владимир Никонов пришел с телевидения, которому посвятил долгие годы. «Для меня критика политических оппонентов действующего руководства канала было стрельбой по своим. Ну не могу я скалиться на людей, с которыми мы черствый хлеб после войны делили, или «кусать» те, кто меня в трудный час выручал», - говорит Никонов. Потом появился телеканал «Абаза – ТВ», и Владимир Владимирович участвовал в его становлении. Но в какой-то момент принял решение вообще уйти из журналистики. «Когда моя дочь пришла работать на ТВ, я понял, что пора менять сферу деятельности», - говорит Владимир Никонов, поправляя бумаги на своем рабочем столе. В библиотеке у него личный стол с тем порядком, который он сам тут установил. Он все также пишет и правит тексты авторучкой, отправляя исписанные синей пастой печатные листы наборщицам.