Владимир Кутин  

Я вырос на Балтийском море, окончил Ленинградский гидрометеорологический институт по специальности «Океанология», но с детства мечтал жить на теплом море. Потом изучил английский, работал переводчиком в разных организациях, а в 1995 году устроился в Миссии ООН в Абхазии и проработал в ней до 2009. Я не смог уехать отсюда, женился здесь и живу на берегу Черного моря, как мечтал с детства. Недавно я написал рассказ о том, как море живет в моей жизни, а дельфин научил меня плавать, как он.

Когда-то меня учили плаванью известные тренеры, чьи фамилии висят в Интернете, но здесь, в сухумской бухте, у синопского берега, я за много лет обрел свой стиль.

Тело держится вертикально, глаза всё видят, если вода прозрачна, видят дно и на нём, на песке, следы от волн.  Иногда сто одиннадцать шагов сделаешь и 111 следов на песчаном дне от волн насчитаешь, видишь каждый след дне отчетливо.  На каждый шаг след от прошлой волны.  След ведь со вчерашнего дня остался.  Здесь вчера волны ох какие накатывали, след свой оставили.  А руки в это время делают пассы в ритм "шагов", уворачиваясь от небольших ветровых волн, пытающихся ударить мне в лицо.  Если воздух прозрачен, вверху отчетливо видны волны облаков и берега на много километров вокруг. Память будит творчество.  Когда только вступаешь в воду, сразу вокруг стопы и пальцев  ног сквозь рябь на воде видны золотые кружевные медовые соты.  Маленькие рыбки клюют пальцы ног.  Тепло и зыбь убаюкивает.  Дальше дно становится похожим на лунный грунт.  Без маски и трубки в море проводишь час-другой, наблюдая одновременно надводный и подводный миры.  Вот и время пролетает незаметно.  На берегу потом качает.  "Моряк вразвалочку сошел на берег". 

Собственно, это не стиль плаванья, он не имеет к спорту никакого отношения.  Это способ жизни такой и выживания, между прочим, в морской воде. 

А недавно мне повезло. Я уже был в воде с полчаса, отдаваясь морю, как обычно, с доверием ребенка, и следовал ритму волн, почти незаметных глазу, но ошутимых телом – так мощно они катились к берегу, почти не выдавая себя сверху.  

Я подошёл к пенопластовому буйку метрах в трехстах от берега, наверное,  рыбаки поставили под ним сеть, так как вниз отходил нейлоновый трос. Вдруг  сильно запахло живой рыбой, и я почувствовал, что рядом кто-то большой.  Красиво так, без брызг дугой, совсем рядом около меня прошёлся двухметровый дельфин, улыбаясь мне прямо в лицо. Показал мне, мол, вот он я какой, свободный, я и так могу - хочу направо, хочу налево, и так тоже,  вверх могу и вниз, и всё я делаю легко и весело, улыбаясь.

 Он ушёл под воду, а я начал считать, как фотовыдержку считают.  Секунд через триста в ста метрах от меня он вылетел из воды, показал белое брюхо и ушёл дугой через спину ещё на пять минут в свои подводные приключения.

 Не думая ни о чём, я, как и он, перевалился через левый бок и ассиметрично, по касательной к волне, пошёл, вскидываясь, в таком же свободным и счастливом стиле, недаром именуемом «дельфином», потом через правый, опять же не заботясь ни о дыхании, ни о симметрии рук, без правил, интуитивно попадая между пронизанными солнцем длинными волнами.  Я шел под углом к берегу, и волны добавляли мне энергию движения.  Рыбаки эту длинную зыбь с юго-востока называют «потийцем».

Триста метров до берега оказались заполнены радостью и удивлением от собственной мощи, вернувшейся к телу.  Мне 65 лет, а я плыву как молодой!  На следующий день зыбь шла уже с Новороссийска, и всё было так же, лишь поменялся угол, под которым я возвращался к берегу.

Вот те раз!  Никогда прежде на дорожках бассейнов, с секундомером на стене, я не испытывал такой неимоверной радости от свободного движения в воде.  Спасибо, Афалина! Итабуп!

Теперь и зимой я плаваю в Синопе долго, пронизывая воду своей мощью и унаследованной от дельфина улыбкой.