Николай Смецкой, хозяйственный гений и благотворитель

Надежда Венедиктова

Меценаты тоже бывают разные, тем более в наше время, когда за благотворительность поощряет даже государство – отстегнул на благое дело, тебе тут же снижают налоги. Меценаты такого уровня тоже нужны, с их участием по всему миру делается много хорошего. Но мне милее те, кто отрывает из своего кармана не ради выгоды, а потому что ему живется после этого как-то душевнее. Когда 20 лет назад я вычитала, что каждый второй гражданин Швейцарии каждый год выделяет на благотворительность не менее 100 франков, эта страна стала мне ближе, как человек помогающий ближнему без громких слов.

И Николай Смецкой, один из первых меценатов еще дореволюционной Абхазии, именно потому близок мне, что его врожденное великодушие вышло за рамки семьи и близких друзей – он во многом предопределил курортно-лечебный ландшафт абхазского побережья, выведя его значительную часть на мировой уровень.

Я знаю о нем с детства, потому что выросла в той природной среде, которую он создал задолго до моего появления на свет. Сначала он был для меня просто памятником в Дендропарке. Каменным дядькой, который в любую погоду с удовольствием смотрел на окружающую его субтропическую зелень. Позже его биография постепенно проявлялась в моем сознании, как старинная фотопленка, и наконец все сделанное им уложилось в судьбу, которой можно позавидовать, даже несмотря на печальный его конец – все равно его трудолюбие и щедрость перевесили трагичность эпохи и доказали, что личность способна остаться в истории вопреки любым обстоятельствам.

Николай Смецкой был одиннадцатым ребенком в семье директора Константиновского межевого института в Москве, и, возможно, именно многолюдная семья приучила его руководствоваться интересами окружающих так же естественно, как и собственными. Семья была дружная, активная, дворянская и богатая, и как многие семьи второй половины XIX века, жила в духе времени, исповедуя либеральные взгляды – одна из дочерей даже ушла из дома и включилась в революционную борьбу, за что была сослана в Сибирь.

В 1876 году Николай окончил юрфак Московского университета и увлекся лесоводством в своем имении в Костромской губернии. С самого начала он проявил сообразительность и деловую хватку, осваивая новые формы предпринимательства и переходя от торговли сырьем к производству и торговле крупными партиями пиломатериалов. Хотя в первом опыте приятель обокрал его под видом совместной работы, Смецкой не стал циником и не ожесточился. В первые же годы самостоятельной деятельности он начал заботиться о своих сотрудниках и построил для приглашенных специалистов восьмиквартирный двухэтажный жилой дом – одна из первых подобных инициатив в России.

В 1882 году Николай женился на Ольге Юрьевне, дочери известного московского археолога и музееведа Георгия Филимонова, страстного, увлекающегося человека, занимающегося широким кругом вопросов – работая в Оружейной палате и Румянцевском музее, он уже в 70-х годах успел дважды побывать на Кавказе, интересуясь, как тогда называли, доисторической археологией.

Дочь была под стать отцу – умная, высокообразованная и сердобольная, она активно помогала мужу в благотворительных делах. В одном из своих сел они выстроили целый больничный комплекс и содержали его на свои средства. По тем временам это была крутая сельская больница, каких и сейчас, в современной России, немного – хирургическое, терапевтическое отделения, фтизиатрия, инфекционный барак, амбулатория. Рядом ветеринарная лечебница и почта. Для приглашенных врачей были выстроены три жилых дома, а для обеспечения чахоточных больных молочная ферма. Здесь же здание земского начального училища на 140 человек, просторное общежитие для детей, 4-х квартирный дом для учителей и народная библиотека. Ольга Юрьевна несколько лет преподавала в училище.

Уже в этих ранних делах виден будущий Смецкой, который мыслил масштабно и осознавал свою ответственность богатого человека перед обществом.

Но вскоре жена приболела, и врачи рекомендовали ехать на Лазурный берег Франции. Однако Смецкой не любил проторенных путей, и осенью 1889 года супруги отправились на пароходе «Одесса-Батум» в Сочи, где и предполагали обосноваться. Во время путешествия они познакомились со студентом, восторженно расхваливающим Абхазию – некоторые абхазские ученые предполагают, что это был юный Николай Альбов, будущий знаменитый ботаник, но точных доказательств нет.

В Сухуме супруги воспользовались гостеприимством Апполона Введенского, полковника артиллерии в отставке и бывшего начальника сословно-поземельной комиссии Сухумского округа. Введенский еще в 1872 году основал субтропический сад «Флора», который поражал посетителей своим великолепием.

Я хорошо представляю себе чувства супругов, которые оказались в этом земном раю – после северного климата они попали в изумительную осень, которая в Абхазии часто бывает стабильно теплой и сухой, с бесконечным синим небом и прозрачным морем. «Флора» находилась практически на берегу залива, в самом центре береговой окружности, между нею и морем проходила конная тропа, и вокруг царила тишина, оттеняющая царственную роскошь субтропиков.

Сейчас место называется Синопским парком, он заброшен и не производит того впечатления, которое делало его знаменитым во второй половине XIX века. Я выросла в этом парке, когда он еще был в расцвете и за ним ухаживали 12 работников, я знаю все его тайны, ибо исползала на животе все его тропинки и укромные места, когда мы играли в казаков-разбойников и другие игры. Даже одиночество в этом парке было просторным и продувалось ветром, в котором смешивались воздух кавказских вершин и отголоски песчаных бурь аравийской земли.

Смецкие были очарованы природой и красноречием Введенского, который восстановил свой сад после разрушений русско-турецкой войны 1877-78 годов – штаб турецкого командования находился в его парке, и перед бегством турки вывезли наиболее ценные растения и уничтожили все, что смогли.

Восстановив свое любимое детище, Введенский был по-хорошему заинтересован в дельных работящих соседях. Видимо, Смецкой сразу произвел на него прекрасное впечатление, и отставной полковник уговорил процветающего костромского помещика и дельца осесть по соседству.

Сочи в это время еще не был городом, а назывался посад Даховский и производил жалкое впечатление – вокруг посада были сплошные леса, покрытые колючкой и лианами, и остатки заброшенных убыхских плодовых садов. К Мацесте шла тропа, заливаемая во время шторма, а в мацестинских водах по утрам плескались дикие кабаны.

Поэтому Сухум, еще не восстановившийся полностью после нашествия турок и тоже выглядевший не очень привлекательно, выигрывал по сравнению с будущим Сочи – здесь не было сильных ветров, поскольку Абхазию надежно прикрывал Кавказский хребет. Для Ольги Юрьевны этот климат был более подходящим, и Смецкие решили укорениться здесь.

Возможно, у Смецкого сразу разгорелись глаза и зачесались руки, ибо работы было непочатый край. По сути, промышленное и сельскохозяйственное освоение побережья только начиналось. За десять лет до появления супругов была построена первая гостиница – одноэтажная «Франция» на 4 номера, которой владел инженер Даль, родной брат Владимира Даля, автора знаменитого «Толкового словаря живого великорусского языка». Не было ни одной городской больницы, только военный лазарет, бездорожье, гражданское строительство было в самом зачатке.

Смецкой стал скупать так называемые «санитарные участки», которые с 1870 года раздавались горожанам для улучшения климата в городе – местность была сильно заболочена. В основном это были участки на возвышенности, вначале они выделялись безвозмездно, а по истечении десятилетнего срока, если они были хорошо освоены, передавались пользователям на правах собственности.

В конце 80-х годов участки уже неоднократно перепродавались, и со временем Смецкой скупил 16 участков общей площадью более 41 десятины.  К приезду Смецкого был уже накоплен существенный опыт в акклиматизации субтропических культур, в том числе и самим Введенским, поэтому было с чего начинать.

Рядом с парком Введенского Смецкой разбил огромный субтропический дендропарк, план которого разработал итальянский ландшафтный дизайнер. На площади около 30 десятин произрастали около 50 видов пальм, более 50 видов камелий, 80 видов эвкалиптов, завезенных в страну из Австралии для осушения почвы, и множество других растений. По разнообразию субтропической флоры дендропарк соперничал с Сухумским ботаническим садом.

Первые десять лет Николай Николаевич ежегодно ездил на юг Европы и в Северную Африку, чтобы приобретать саженцы, семена и деревья – в результате он собрал коллекцию из 850 видов растений, причем на местную флору приходилось не менее одного процента. Дендропарк приобрел всеевропейскую известность, и его описание часто помещалось в популярных садоводческих журналах на основных европейских языках.

Там же, на возвышенности, была построена двухэтажная дача с мезонином, в которой супруги проживали, любуясь редкостным по красоте видом на Сухумский залив. Кстати, Ольга Юрьевна скоро выздоровела благодаря абхазскому климату и продолжила активно помогать супругу в его делах. Они оба состояли членами первого научного учреждения в Абхазии, Сухумского общества сельского хозяйства, но если Смецкой был его почетным членом, то его жена действительным.

То, что Смецкой проявил прекрасное чувство пространства и ориентации на местности, выбирая участок для строительства своей дачи, подтверждает и то обстоятельство, что дендропарк и дача пользовались повышенной популярностью у всех партийных и государственных структур, существовавших в советское время и после развала СССР. Уже в 1921 году дендропарк и дача были национализированы – дача была преобразована в дом отдыха имени тов. Орджоникидзе, и здесь отдыхала партийная элита. В 1946 году дача повысила свой статус и перешла в ведение МГБ СССР, превратившись в правительственную. В 1953 году она отошла Совету Министров Грузинской ССР и преобразовалась в санаторий «Сухум», уже обслуживая республиканскую партийную элиту.

Во время грузинско-абхазской войны 1992-1993 годов в дендропарке, на бывшей даче Смецкого, размещалась резиденция грузинского президента Эдуарда Шеварднадзе, а после войны она преобразована в официальную резиденцию президента Абхазии.

Но даже хороший вкус и хозяйственные успехи Николая Николаевича не оставили бы его в нашей памяти, если бы он не направил свою энергию и на более благородные дела. Благодаря усилиям известных врачей, в том числе профессоров Остроумова, Гундобина, Боткина и других, абхазский климат начал приобретать известность, и все больше легочных больных стали приезжать в Сухум. И вот тут Смецкой сыграл огромную роль, ибо подошел к созданию бальнеологического курорта масштабно. Параллельно с ним другие тоже строили пансионаты и санатории, но никто не развернулся с таким размахом.

По масштабности и финансовым вложениям сделанное им можно сравнить с деятельностью принца Ольденбургского в Гагре, но принц создал роскошный великосветский курорт и пользовался государственной казной, а Смецкой все делал на свои деньги и ради того, чтобы образованные люди, стесненные в средствах, могли бы лечиться от туберкулеза в прекрасных условиях.

Прикупив земли за городом, в 12 километрах юго-восточнее Сухума он выстроил громадный даже по нашим современным меркам санаторий «Гульрипш-1», расположенный на высоте 120 метров над уровнем моря и удаленный от него на 2 с лишним километра. После высадки хвойных и вечнозеленых растений, привезенных со всех концов земного шара, перед санаторием образовался обширный парк с повышенным содержанием озона, что сделало санаторий исключительно благоприятным для лечения туберкулеза.

Комфортность санатория поражает даже сейчас – электричество, водопроводная вода из горной речки, ванны, лифты, 4 просторные столовые, телефон, почта, экипажи, открытые веранды для солнечных и воздушных процедур. Все палаты освещались солнцем и имели вид на море. Хорошо продумано было даже устройство окон – холодный воздух при открытых форточках направлялся сначала вверх, что позволяло проветривать комнаты даже зимой без риска простудить больных.

Санаторий был рассчитан на легочных больных, обладавших ограниченными материальными средствами – в основном это были студенты и учителя, выходцы из весьма небогатых семей, которые зарабатывали туберкулез, отказывая себе в полноценном питании ради получения образования. Санаторий на юге с прекрасными условиями был для них подарком судьбы, и те 60 рублей в месяц, которые они платили, с лихвой оправдывали себя. Когда читаешь меню санатория, испытываешь белую зависть – на завтрак давали молоко, 2 яйца, масло, сыр и ветчину, обед из трех блюд и так далее. Всего кормили пять раз в день!

Смецкой приглашал высококлассных специалистов из Москвы, охотно приезжавших жить и работать в этих комфортных условиях. В заведении царила уважительная товарищеская атмосфера, которую Николай Николаевич поддерживал во всех своих начинаниях. Любопытную вещь об этом санатории, преобразованном в 1946 году в санаторий для легочных больных имени Ленина, рассказала мне в 80-х годах прошлого века заведующая медицинским отделением санатория Валентина Арсеньевна Деменина. Она начала работать там в начале 60-х годов, когда основными пациентами были интеллигенты, вышедшие из сталинских концлагерей и заработавшие там туберкулез. С ними было интересно и приятно общаться, это были образованные высококультурные люди, и Деменина, тогда еще довольно молодой врач, многое почерпнула от них. То есть санаторий еще какое-то время продолжал традицию, заложенную его основателем, лечить потерпевшую бедствие интеллигенцию. А с середины 70-х годов основную массу пациентов уже составляли уголовники со стажем, тоже подцепившие туберкулез в заключении, и работать стало уже не так интересно.

Позаботился Смецкой и о людях, «искавших отдыха и круглогодичного климатолечения» – в эту группу входили не очень тяжелые больные, зачастую с неясным нервическим диагнозом. Для них он построил на берегу сухумской бухты, в десяти верстах от Сухума, санаторий «Агудзера» на 100 человек.

И этот санаторий был высоким образцом для своего времени. Еще за десять лет до строительства там был разбит вечнозеленый декоративный парк на 33 десятинах, который был открыт для местных жителей. Был проведен водопровод, канализация; при парке имелся обширный пляж с маяком и небольшой пристанью и виноградник с виноградом «шасла», который в те годы считался лечебным.

К услугам желающих поехать в Сухум имелся собственный экипаж и омнибус, в дни прихода пароходов на столичную пристань в санаторий доставляли почту. Телефон, аптека, неподалеку церковь, дом для рабочих, школа и так далее.

Смецкой практически является основателем гражданской застройки Агудзеры, где он выделил свыше 78 десятин земли под дачные участки. При покупке очищенного участка Смецкой обязался сам засадить его фруктовыми и декоративными деревьями. Для того чтобы предупредить спекуляцию, в одни руки продавалось не более двух участков.

После начала Первой мировой войны в 1914 году Смецкой передал этот санаторий Сухумскому отделению Всероссийского общества Красного креста, где лечились инвалиды войны и раненные.

Однако история не пощадила это прекрасно организованное лечебное учреждение – в ночь на 26 мая 1920 года, в правление меньшевиков в Абхазии, санаторий был сожжен дотла. Местные жители подозревали поджог, совершенный с целью скрыть следы полного вывоза имущества.  

В 1928-30 годах, когда началось массовое курортное освоение Черноморского побережья уже силами советской власти, санаторий был восстановлен и функционировал еще долго, пока его здания не были переданы Сухумскому физико-техническому институту.

В 1913 году Смецкой, которому исполнился уже 61 год, немалый по тем временам возраст, закончил строительство санатория «Гульрипш-2» – это был, как называли его современники, «настоящий дворец гигиены»!  Смецкой превзошел самого себя, построив лечебный комплекс по последнему слову техники и медицинской науки. Ко всем обычным для заведений Смецкого удобствам добавились водолечебница, ингаляторий, ледоделательный завод, огромная столовая со сценой для постановок и спектаклей.

В каждой комнате для больных был водопровод, канализация, ванная, водяное отопление, электричество. Для сравнения вспомним, что даже в позднее советское время по строительным нормам запрещалось в пансионатах, гостиницах и санаториях делать санитарные удобства в отдельных номерах. Исключения делались только для высокопоставленных работников, а рядовые граждане строились в очередь в единственный на этаже туалет или душ.

В общей сложности лечебные учреждения Смецкого обслуживали одномоментно более 400 больных. Ему пришлось создать немалое, прекрасно организованное хозяйство, которое занималось сначала строительством, а потом и эксплуатацией этих учреждений. Среди прочего Смецкой построил узкоколейную железную дорогу в 7 километров, кирпичный, черепичный и лесопильный заводы, слесарную мастерскую, животноводческую ферму на 30-35 коров, печи для обжига извести, обеспечил автономное питание больных, имел магазины и винзавод. На строительство всех санаториев Смецкой затратил более 5 миллионов рублей (в пересчете на современные деньги это порядка почти 3 миллиардов рублей). В начале ХХ века в его санаториях лечились не только граждане России, но и больные из Великобритании, Франции, Пруссии, Баварии, Венгрии и Турции.

При такой насыщенной повседневной хозяйственной деятельности Смецкой умудрялся участвовать во многих сельскохозяйственных выставках в России и за рубежом – большая золотая медаль Причерноморской выставки 1899 года, золотые медали на юбилейной Всероссийской выставке садоводов в Санкт-Петербурге в 1908 году и так далее.

Стоимость путевок в санаториях не покрывала расходы на их содержание, и Смецкой ежегодно доплачивал на лечение больных 30-40 тысяч рублей, продолжая участвовать финансово в других проектах. Только в столице он способствовал строительству остроумовской больницы, родильного и ночлежного приютов, второго этажа женской гимназии. За счет Смецких в различных учебных заведениях обучались 270 студентов, работали бесплатные школы в Гульрипше и Агудзере.

Постоянно фонтанируя идеями, он, например, предлагал устроить бульвар от дачи «Синоп» (бывший парк А. Введенского) до Сухумской крепости – к сожалению, эта блестящая идея не осуществлена до сих пор, хотя это существенно удлинило бы набережную и позволило бы сухумчанам использовать для оздоровительных прогулок почти половину береговой полосы всей сухумской бухты.

Когда затраты стали слишком обременительны, Смецкой несколько раз предлагал правительству России принять его обширное хозяйство на государственное содержание, но в силу разных причин это так и не осуществилось.

После революции 1917 года наступило время, когда все, что Смецкой создавал десятилетиями, постепенно расхищалось – поочередно то большевики, то меньшевики реквизировали то, что уже не охранялось законом. Только за время правления грузинских меньшевиков из трех санаториев Смецкого и его дачи было разграблено имущества на общую сумму 12 миллионов 140 тысяч рублей. Все специалисты были разогнаны. Нетрудно представить, какие чувства испытывал человек, всю жизнь работавший на созидание и помощь неимущим, глядя на этот разор и беззаконие.

В 1921 году имущество Смецкого было снова национализировано, но уже в пользу советской власти. В 1923 году великодушно постановили передать Смецкому «в безвозмездное пожизненное пользование нижний дом в парке «Субтропическая Флора» с обязательством предоставлять нижний этаж для сохранения урожая мандарин, во время его сбора». В 1925 году при хлопотах Горького Смецкому назначили пенсию в 50 рублей.

Умер он в 1931 году, немного не дожив до 80 лет, и был похоронен на кладбище, на краю дендропарка. Ольга Юрьевна пережила его на 9 лет, пенсию она не получала и зарабатывала на хлеб продажей пирожков на пляже. В то время, когда она носила пирожки на подносе, в перчатках и в шляпке, держа прямую спину, очередные властители жизни пили чай и прочие напитки на веранде дома, построенного ее мужем.

Хозяйственный гений Николая Смецкого и его умная благотворительность сыграли большую роль в развитии Абхазии. Со временем ему поставили памятник в центре дендропарка, известный историк и археолог Анзор Агумаа издал о нем целую книгу, снабженную большим количеством фотографий и архивных документов; появилась посвященная ему статья любителя-краеведа Николая Малыха в книге «Русские в Абхазии».

26 февраля 2015 года в Абхазском государственном университете прошла научно-практическая конференция, посвященная памяти Н. Смецкого, и на ней было принято решение просить руководство страны присвоить дендропарку имя Смецкого. Будем надеяться, что со временем это произойдет, и очередная грань нашей признательности позволит дендропарку гордо носить имя своего основателя.