Надежда Венедиктова

В моем возрасте уже хорошо понимаешь, что жизнь полна абсурда, но реальность подбрасывает все новые сюжеты. Вакханалия с проверкой законности выдачи абхазских паспортов людям неабхазской национальности длится уже полтора года, подкидывая все новые живописные подробности. Моя соседка, которой за восемьдесят и которая всю сознательную жизнь проработала в СФТИ, принесла в паспортный стол свою трудовую книжку, где черным по белому написано, что она непрерывно работала в СФТИ до начала 3-го тысячелетия. То есть до 1998 года она точно жила здесь. Но ей задают вопрос, почему же она в 1997 году получила российский паспорт? Чтобы получать пенсию, отвечает она, потому что в те годы абхазские пенсии и зарплаты не дотягивали даже до прожиточного уровня. В те годы это была обычная история, и об этом знают все, но, видимо, те, кто решает, дать ли человеку новый паспорт, об этом не знают. Возможно, сами они в это время здесь не жили. Лично я жила в то время на бабушкину российскую пенсию, потому что моя зарплата была по-детски смешной.

Опускаю за недостатком места остальные истории, которые рассказывают люди, пытающиеся обменять закончившийся абхазский паспорт на новый – им все время приходится доказывать, что они не аферисты и получили его законно. Их гоняют за различными справками и документами, у них забирают оригинальные документы, словно недостаточно ксерокопии, им постоянно выражают недоверие, словно они граждане второго сорта.

Интересная получается история. Люди, которые продавали абхазское гражданство направо и налево, не наказаны и спокойно живут на заработанные денежки, а неабхазское население должно расплачиваться унижением за их грехи. Естественно, люди возмущаются, и недовольство таким положением растет. Одни уже предлагают жаловаться Путину, другие говорят, что надо создавать свою партию и отстаивать интересы по национальному признаку. Самые горячие головы готовы начать массовую кампанию по отказу от абхазского гражданства, чтобы привлечь международное внимание.

Любопытно, когда чиновники принимали решение о проверке законности выдачи паспортов в таком унизительном формате, они пытались просчитать хоть какие-то последствия?

А вообще имеет смысл посмотреть на проблему шире. Зачастую люди неабхазской национальности чувствуют себя гражданами второго сорта, ибо регулярно сталкиваются с ущемлением чисто человеческих прав. Например, в прошлом году произошла следующая история, ярко иллюстрирующая отношение к неабхазам. Юрий Тополян родился в Абхазии в 1948 году, а через год  его мать-гречанку  вместе с ним выслали отсюда, как и всех абхазских греков. Отец-армянин, естественно, уехал с ними. Их привезли в Алтайский край и высадили в чистом поле, где они и переночевали, и только утром их распихали временно по чужим хибарам. Там же родилась дочь Клара. Пройдя через голод, холод и прочие проблемы выброшенных из родного гнезда, они вернулись в Абхазию в 1956 году, дома их были заняты. Им  долго не разрешали снова строиться и так далее. Окончив школу, Юра уехал учиться в Москву, а потом его послали работать в Якутию. В прошлом году он умер в Москве, и его тело повезли сюда, где родовое кладбище, где все эти годы живет его сестра Клара и другие родственники. Но на абхазской границе тело не хотели пропускать, хотя в паспорте указано, что он родился в Абхазии. Даже когда привезли его вид на жительство в Абхазии, тело еще долго не хотели пропускать, но, в конце концов, смилостивились. Полагаю, что комментарии излишни.

Проблема налицо и нуждается в широком общественном обсуждении. Даже я, общественно активный человек, иногда слышу удивление в свой адрес: надо же, она русская, а ее беспокоит судьба Сухума!? Я живу в Абхазии с 1953 года – сколько я еще должна прожить здесь, чтобы моя любовь к этой земле не вызывала удивления?