Неделя, как это часто у нас бывает, выдалась бурная. Дебаты в парламенте, куда вбросили 7-8-миллионную взятку, и она разошлась по депутатам широкими кругами, как на воде после брошенного камня. Открытие очередной камерной скульптуры Архипа Лабахуа, который работает, как пахарь – его хитрец Тачкум, герой абхазских народных сказок, теперь выжимает сыр в кулаке рядом с кофейней в центре сухумской набережной. С каждым разом на открытие скульптуры приходит все больше народу – горожане оценили прелесть городской скульптуры. Съезд «Амцахары», которая, следуя последней моде, тоже преобразовалась в политическую партию. Встреча Общественной палаты с министром здравоохранения Зурабом Маршания, в ходе которой обсуждались острые проблемы этой отрасли и предлагаемый проект закона о здравоохранении.

И в глубине этой бурной жизни притаилась смерть шестимесячного младенца, которого не смогли спасти в больнице.

Причина смерти не установлена и не будет установлена никогда, потому что у нас в стране после войны перестали делать вскрытия – родственники не хотят, чтобы тело близкого человека кромсали на столе морга. Да, по-человечески их можно понять, но с медицинской точки зрения отсутствие систематического вскрытия умерших от болезни людей – это катастрофа! Ибо причину смерти можно точно установить только на столе патологоанатома. И, только установив ее, можно рассчитывать в дальнейшем на более успешное лечение тех же симптомов. Без вскрытия и детального анализа причины смерти врач не может по-настоящему расти профессионально. Мы лишили наших врачей возможности совершенствоваться в своем профессиональном опыте и, тем самым, ставим самих себя под ощутимый риск. После этого младенца могут погибнуть следующие, болезнь которых будет развиваться таким же образом, а врачи не будут знать точно, что делать.

Наше общество, наконец, должно поставить перед собой жесткий вопрос: «Хотим ли мы и дальше лишать нашу медицину практического знания о причинах смерти и при этом мечтать о современном уровне лечения?»

Во всем мире в больницах вскрывают тела умерших людей, накапливая драгоценный практический опыт, хотя трудно предположить, что другие народы меньше любят своих родных, чем мы. Человечество хранит память об ушедших близких людях в глубине своей души, понимая, что физическая оболочка рано или поздно истлевает. И оно жертвует этой физической оболочкой ради здоровья следующих поколений, ради совершенствования методов лечения.

Мы должны начать общественную кампанию по разъяснению необходимости вскрытия. Я верю, что в нашем обществе есть здравомыслящие люди, готовые взять на себя эту миссию – возможно, первыми энтузиастами будут сами врачи, которые лучше нас понимают необходимость этого.

Надежда Венедиктова